Неукротимая Джо - Страница 9

— Я просто шучу. Раньше тебе это нравилось. Когда ты была маленькой, Солнышко, ты смеялась над моими шутками.

Раньше она смеялась, а теперь чуть не плачет. Надо выбираться с этой опасной тропинки, ведущей в ее измученное подсознание.

— Я не хочу в тратторию, я хочу домой.

— А я хочу есть. Предлагаю компромисс. Покупаем еду и устраиваем пикник в саду Пикколиньо.

Разумеется, он это сделал. Вывел ее прямо к небольшому магазинчику, где толстая и благодушная синьора Сильвана нагрузила им целую огромную корзинку едой, а в придачу к ней дала несколько бутылок молодого вина, и уже через полчаса они сидели в саду на берегу маленького ручья, ели, пили и хохотали, и не было больше этих десяти лет, а были радость и удовольствие от общения, и шутки Франко были до одури смешны, а вино пахло солнцем и счастьем.

Вскоре счастье закончилось, потому что счастью не полагается быть долгим. Джованна еще смеялась, а Франко уже улегся на траву и смотрел на нее задумчивым и очень подозрительным взглядом. Примерно так смотрит на свою беспечную добычу камышовый кот, притаившийся в зарослях.

— Ты выросла, Солнышко.

— Это ты уже говорил, а я и без тебя знаю. Повторяетесь, граф.

— Как нога?

— Хорошо.

— Отнести тебя в дом?

— Нет!!! В смысле, спасибо, не надо. Там беспорядок. Вот будет новоселье, тогда…

— Все-таки ты потрясающая нахалка. Справляет новоселье, да еще приглашает гостей в мой, собственно говоря, дом.

— Дом не твой. Земля твоя, а дом не твой.

— Вот я и говорю — нахалка.

— Франко, не начинай.

— Значит, ты намерена развернуть здесь еще и свой офис, таким образом привлечь в наши края туристов, а значит — принести мне прибыль?

— Нельзя сказать, чтобы я именно тебе мечтала приносить прибыль, но поскольку ты феодал и жадина, то пусть уж лучше так. Я сделаю Пикколиньо самоокупаемым предприятием.

— А как же твои сотрудники? Неужели они согласятся работать в такой глуши?

— А у меня их нет, сотрудников. Я сама себе голова. Бухгалтер, менеджер и экскурсовод.

— И ты хочешь сказать, что ТАК можно заработать?

— Почему нет? Отнюдь не весь мир стремится в пятизвездочные отели. Многим по сердцу деревенская тишина и ночевки в стогу сена.

— Ну от ночевки в сене я бы тоже не отказался… при известных обстоятельствах… но о том, чтобы из этого делать тур, я как-то не думал. Ладно, тебе виднее… Надеюсь, ты не заставишь меня размещать твоих туристов в замке?

— Нет, хотя звучит заманчиво. Франко?

— Да, Солнышко?

— Как… мама?

— Спасибо, не очень.

— Я бы хотела повидаться с ней… если это возможно…

— Боюсь, что сейчас этого не стоит делать. Она почти не выходит из своих комнат и ни с кем не видится. После катастрофы она стала совсем другой. Ей слишком тяжело.

— Я понимаю.

— Не обижайся, Джо. Она тебя любит и помнит, но ты напомнишь ей о тех, кого она очень любила и так нелепо потеряла.

— Не говори ничего. Я действительно все понимаю. Франко, если будет возможность, передай ей, что я ее очень люблю и молюсь за нее.

Теперь на нее смотрел совсем другой человек. Взрослый, немного усталый мужчина с проседью на висках. Сын, оставшийся без отца. Глава семьи. Хозяин и защитник здешних мест. Очень красивый и сильный человек.

— Спасибо Джованна. Я передам ей, обязательно.

И снова что-то изменилось. Почему-то стало ясно, что пикник закончился.

Франко помог ей собрать мусор и остатки пиршества, а потом лично обошел вокруг дома и отодрал все доски с окон. Еще раз пообещал прислать рабочих, а на робкое возражение Джованны так цыкнул, что она взвизгнула — и оба расхохотались.

Одним словом, вечер получился почти идиллическим, если не считать того, что сны Джованне Кроу снились абсолютно неприличные.

3

Она понятия не имела, который час. За окном было темно, где-то в небе серебрилась луна, птиц слышно не было — значит, до рассвета далеко.

Разбудил Джованну собственный кашель.

Она рывком села в постели и поняла, что ей нечем дышать. Когда глаза чуть привыкли к темноте, она увидела, что из-под двери в комнату ползет пелена дыма. Более того, снизу явно слышалось потрескивание и гудение пламени.

Остатки сна как ветром сдуло. Джованна вскочила в холодном поту твердя, как молитву: этого не может быть, не может быть, не может быть!!! Ведь она была так осторожна!

Вообще-то не очень. Свечи она оставила на кухонном столе. Там, где смотрела фотографии. Да, именно рядом с альбомом.

Джованна решительно распахнула дверь, прикрывая рот и нос рукавом халата. На первый взгляд лестница в порядке, в любом случае надо прорываться вниз. Франко будет в бешенстве.

Впрочем, нет худа без добра. Не будь пожара, через три недели приехали бы первые постояльцы, и Франко все равно ее убил бы…

Джованна вернулась в комнату, лихорадочно огляделась. Самое ценное, что надо выносить при пожаре. Вот оно!

На прикроватной тумбочке стояли две фотовграфии. На одной — тетка Лукреция ослепительно улыбается в объектив, в буквальном смысле повиснув на плечах Джуди и Винченцо Кроу. Лица у родителей немного страдальческие и страшно смущенные, а у тетки рот до ушей и в глазах чертики. Это вся семья Джованны. А на второй фотографии сама Джованна в возрасте одиннадцати лет вместе с теткой на крыльце Пикколиньо. Ужас, а не девочка. Вся из коленок и кудряшек, да еще огромные синие глазищи. А тетка изображает фею — приподнялась на цыпочки и размахивает рукавами кружевного пеньюара.

Две эти фотографии следовали за Джованной повсюду. Они были самым главным и самым ценным имуществом в ее жизни.